Не хотелось бы, чтобы люди, которые стояли за Перизат Кайрат, ушли от ответственности – Аружан Саин

25 июля столичный суд приговорил к 10 годам лишения свободы бывшую общественницу Перизат Кайрат за хищение средств, собранных под предлогом оказания благотворительной помощи. Её мать Гайни Алашбаеву приговорили к семи годам лишения свободы за помощь дочери в хищении и отмывании денег.

Судебный процесс над Перизат Кайрат и её матерью Гайни Алашбаевой, которые под видом благотворительной помощи собрали с казахстанцев миллиарды тенге и потратили большую часть пожертвований на покупку квартир, машин и предметов роскоши, серьёзно подорвал доверие казахстанцев к благотворительным фондам. Очевидно, что теперь каждый жертвующий сто раз подумает, прежде чем давать деньги или как минимум решит убедиться в законности той или иной благотворительной организации.

В правительстве уже заявили, что внесут поправки в законодательство, чтобы упорядочить сферу благотворительности, сделать расходование пожертвований подотчётным, подконтрольным и прозрачным государству и социуму. 

Общественный деятель, основатель Добровольного общества "Милосердие" (ДОМ) и экс-уполномоченный по правам ребёнка Аружан Саин в интервью Informburo.kz рассуждала о том, что можно изменить в этой сфере, чтобы люди окончательно не потеряли веру в благотворительность. 

"Кейс с Перизат Кайрат как прививка для общества"

– Аружан, о чём вы подумали, когда услышали про суммы, которые собрала Перизат Кайрат у населения, бизнесменов и банков?

– Фонд, который за три года собрал 3,5 млрд тенге, – это что-то из серии фантастики. Ни один новый, никому неизвестный фонд, созданный молодыми людьми из волонтёрского движения, не способен собрать такие суммы без административного ресурса. Мы все видели, и у меня было чёткое понимание, что этот фонд был организован при партии Nur Otan (прежнее название партии власти Amanat до ребрендинга. – Ред.).

На судебном процессе также озвучивалось, что на заседаниях партии в регионах в том числе рассказывали про этот фонд и говорили, что ему нужно помочь. Да и предприниматели всё-таки воспринимают такой призыв как обязательство – "сказали туда перечислить, значит, мы должны это сделать".

Кроме того, фонд использовал в названии слоган "Biz Birgemiz", который активно использовался в Казахстане, в том числе и во время коронавируса. Все думали, что фонд был при власти, и сомнений это не вызывало.

– Как вы считаете, могла ли Кайрат в одиночку собрать такие средства? 

– У меня есть внутреннее убеждение, что молодая девушка, которая со своей мамой оказалась на скамье подсудимых, не могла это проворачивать в одиночку. То есть всё равно у неё, скорее всего, была какая-то поддержка. Не хотелось бы, чтобы люди, которые за ней стояли и, может быть, провоцировали, прикрывали, так скажем, эту деятельность, ушли от ответственности, потому что это нечестно и неправильно. Хотелось бы, чтобы следствие пошло дальше, но тут всё зависит от показаний самой Кайрат. Если она расскажет, как работала эта система, кому шли деньги, с кем они делились, тогда у следствия, конечно, есть шанс выйти на других людей, на круг заинтересантов и конечных бенефициаров этих пожертвований, которые, по версии следствия, были украдены.

– Какой урок могут извлечь казахстанцы из этого беспрецедентного случая в истории страны? Можно расценивать кейс с Перизат Кайрат как прививку трезвости для казахстанского общества?

– Я очень надеюсь, что граждане, пожертвователи, особенно бизнес, в следующий раз будут намного более внимательными в выборе благотворительной организации. К сожалению, мошенничество в сфере благотворительности точно так же распространено, как и мошенничество в сфере бизнеса или в части расходования бюджетных средств.

Однако обман со стороны благотворительных организаций воспринимается и осуждается обществом как нечто более недопустимое, более скандальное, чем если бы это происходило в других сферах. Факты мошенничества в области благотворительности всегда несут очень большой урон и негативно отражаются. Причём не столько на деятельности благотворительных фондов, сколько на объёмах помощи и жизни подопечных, которым благотворительные организации помогают. То есть это в любом случае лишает людей поддержки.

Поэтому большое количество людей, которые хотят помогать или как-то помогали раньше, безусловно, разочаровываются. И на какое-то время, мне кажется, они не готовы доверять волонтёрам или людям вообще, которые просят помощи, например, для своих больных детей. За 20 лет работы в Казахстане бывали разные ситуации, связанные с благотворительными организациями, в том числе суды, когда, условно, собирались деньги на больного ребёнка или на детей с ограниченными возможностями и в итоге присваивались.

– Насколько сильно этот прецедент ударит по благотворительным организациям Казахстана?

– Такие кейсы на нашей организации сильно не сказываются. Намного хуже сказываются экономические кризисы, девальвации и тому подобное. Думаю, это связано по большей части с тем, что работа нашей организации как раз таки выстроена так, чтобы быть максимально прозрачной. И если бы так работали все благотворительные организации, ну хотя бы большая их часть, то тогда нынешняя ситуация, которая сейчас сложилась c фондом Biz Birgemiz Qazaqstan, была бы не такая масштабная и доверия к благотворительным фондам было бы больше.

С 2006 года наш фонд публикует на сайте полную информацию в виде отчётов о том, сколько денег собрали и куда их направили. Если человек отправил даже один тенге, он найдёт своё пожертвование.

Кроме того, у нас диверсифицированные банковские счета. Мы работаем только по безналу. На каждый вид помощи – отдельный счёт. Также мы публикуем результаты аудиторских проверок и годовые отчёты. Потому что мы понимаем, что наш фонд, который не получает ни международных, ни государственных грантов, зависит только от доверия людей. И те сотни тысяч граждан и бизнес-организаций, которые помогают детям через наш фонд, должны видеть, что их помощь дошла до нуждающихся. Но так, к сожалению, действуют не все.

– Почему, на ваш взгляд, люди, особенно из бизнеса, жертвовавшие деньги в этот фонд, не удосужились перепроверить, как расходовались их деньги?

– В этом плане мне импонирует выступление в суде главы фонда AsarUme Асхата Нурмашева, который, получив фейковый отчёт от Перизат Кайрат, отказался перечислять оставшуюся сумму и забил тревогу. На самом деле так должен действовать любой благотворитель. Люди, перечислившие сотни миллионов тенге, имели полное право ознакомиться с чётким финансовым отчётом, платёжными документами, актами приёма-передачи. Это всё элементарная бухгалтерская отчётность, которую нет проблем сформировать, если ты действительно потратил эти деньги на то, на что взял.

Порой казахстанцы, которые оказывают благотворительную помощь, прежде чем отреагировать на просьбу о помощи со стороны блогеров или организаций, зачастую не удосуживаются просто найти сайт этого фонда или волонтёров. Потому что если нет сайта, то это уже красный флаг. Ведь официальное представительство в Сети – это сайт организации.

У нас люди очень отзывчивые и доверчивые. Могут запросто пожертвовать деньги, к примеру, перевести их на карту физического лица, даже не отдавая себе отчёт, что благотворительная организация не может собирать средства на карточки физлиц. Это обязательно должно быть юридическое лицо, у которого есть свой банковский счёт.

"Можно зарегулировать одно и очень сильно навредить другому"

– В правительстве после этого случая заявили, что намерены внести изменения в законодательство, чтобы таких ситуаций больше не повторялось. Вы согласны с этим?

– На протяжении примерно года Министерство культуры и информации пытается выработать механизмы по регулированию благотворительной деятельности и введению лицензирования. Мы являемся участниками рабочей группы при министерстве и, честно говоря, с предлагаемыми формами по наведению порядка в кавычках в благотворительной сфере мы не согласны. Потому что нас отнесли к НПО, к которым относятся те же отраслевые союзы или, например, правозащитные организации, которые благотворительностью не занимаются. На мой взгляд, нужно чётко разделять НПО по виду деятельности и дать определение по каждому виду деятельности, потому что можно зарегулировать одно и очень сильно навредить чему-то другому.

Введение лицензирования на благотворительную деятельность недопустимо. Потому что как может, допустим, зарегистрироваться организация, которая реально ещё не работала? К примеру, собрались единомышленники, которые хотят помогать животным, деткам или пожилым людям. У них нет опыта, и, не получив лицензию из-за этого, люди лишаются возможности заниматься благотворительностью.

– Что вы конкретно предлагаете?

– Например, можно договориться с банковской сферой, чтобы БВУ, предоставляя возможность благотворительным организациям быть включёнными в банковские приложения, а именно в раздел "Благотворительность", требовали бы от фондов соответствия определённым критериям. Например, чтобы те регулярно выкладывали отчётность в определённой форме о полученных и потраченных средствах, публиковали результаты аудита и так далее.

Это, мне кажется, всё-таки поможет защитить граждан от сомнительных организаций, у которых нет ни сайтов, ни отчётов, ничего. Для банков это, безусловно, нагрузка, но я уверена, что не очень большая. С другой стороны, человек задумается: если банк допустил в своё приложение эту благотворительную организацию, значит, он её проверил через свою службу безопасности.

Такой механизм значительно повлиял бы на то, что меньше мошенников могли бы пользоваться людским доверием. Потому что сейчас есть огромное количество организаций в банковских приложениях, которых вы даже в интернете не найдёте.