Секс-просвещение не развращает. Разговор о разнице между насилием и согласием, личном выборе в городе и на селе

В Казахстане тема сексуального воспитания всё ещё окружена мифами, страхами и стыдом. Родители опасаются "слишком ранних разговоров", школа ограничивается анатомией, а подростки узнают о сексе из интернета или от сверстников. Последствия становятся заметны уже во взрослой жизни: от страха близости до кризисов в семьях.

Корреспондент Informburo.kz поговорила с Валерией Фусс, практикующим психологом-сексологом о том, почему своевременное просвещение – это забота о здоровье и будущем семьи, с какими запросами приходят взрослые пары и может ли Казахстан догнать мировые стандарты.

– Валерия Александровна, как вы оцениваете уровень сексуального воспитания в Казахстане сегодня? Где мы находимся по сравнению с другими странами?

– В развитых странах существуют национальные стандарты сексуального образования. Это полноценные учебные программы с контролем качества. В Казахстане такой системы нет. В школах отсутствует отдельный предмет или официальные курсы, где дети могли бы получать достоверную информацию. В программе биологии в восьмом классе затрагивается анатомия, в "Самопознании" иногда обсуждались вопросы границ, но этого недостаточно.

В результате дети черпают знания из интернета или порнографии. Это формирует искажённое представление о сексуальности и безопасном поведении.

Есть и юридический барьер. Существуют правовые ограничения и высокая осторожность вокруг тем, связанных с сексуальной жизнью, в работе со школьниками, что на практике затрудняет внедрение открытого сексуального просвещения.

Однако вопросы появляются намного раньше. Уже в пять лет ребёнок может спрашивать, откуда он появился. В европейской практике информация даётся постепенно. В 16–17 лет многие подростки уже могут иметь сексуальные контакты и при этом ничего не знать о беременности или инфекциях, передающихся половым путём.

В европейской практике информация даётся постепенно. В раннем возрасте ребёнка знакомят с понятием телесных границ: "Твоё тело принадлежит тебе, никто не может к нему прикасаться без твоего согласия".

В нашей семейной культуре другая модель, когда ребёнка заставляют проявлять нежелательные контакты ради вежливости или "из уважения". Например, просить поцеловать родственников, чтобы не обидеть, когда ребёнок говорит, что не хочет. Так формируется противоречивый сигнал. Слова говорят о границах, а поведение взрослых показывает, что собственные чувства не важны.

В Казахстане половое воспитание обычно начинается уже в подростковом возрасте, когда подросток сам ищет информацию. Если границы и навыки безопасности не сформированы заранее, переучивать намного сложнее, а риск травмирующих ситуаций выше.

Существенная проблема заключается в нехватке специалистов. Квалифицированных сексологов и психологов, которые могли бы вести программы сексуального просвещения, очень мало. Есть отдельные энтузиасты, но отсутствует системная подготовка и единая образовательная модель хотя бы на уровне одного города, не говоря о всей стране.

Сейчас в Казахстане фактически нет условий, которые позволяли бы детям получать нужную информацию своевременно, профессионально и безопасно.

– Родители боятся, что разговоры о сексе "дадут ребёнку идею". Насколько справедливы такие опасения?

– Тема сексуальности в Казахстане по-прежнему остаётся табуированной. На это влияют культурные особенности, религиозные нормы и семейные установки. Многие родители избегают таких разговоров и воспринимают их как угрозу традиционным ценностям. Хотя сексуальное просвещение как раз защищает интересы семьи. Подросток, который знает о контрацепции и рисках, с меньшей вероятностью столкнётся с ранней беременностью или инфекциями.

Распространён миф, что разговоры о сексе побуждают детей к раннему началу половой жизни. На практике дети не рождаются сексуализированными. Сексуальность развивается постепенно, как и другие функции психики. У детей до примерно десяти лет преобладает платоническое восприятие любви, когда рождение малыша связывается только с тем, что родители любят друг друга.

Когда ребёнок начинает исследовать тело, взрослые часто реагируют осуждением и стыдом. Для ребёнка это просто новая часть тела, и он не понимает, почему к ней такое отношение. Взрослый же может интерпретировать ситуацию как опасную, хотя объективной угрозы в ней нет. Такие реакции формируют у детей чувство вины и скрытности, хотя интерес к собственному телу является нормальным этапом развития.

Решение подростка вступать в интимную близость обычно связано с интересом и желанием получить новый опыт. Здесь играет роль и влияние сверстников. Подросткам важно чувствовать себя принятыми в группе. Это может подталкивать их к поведению, которое кажется признаком взрослости. Если в семье не сформированы ценности ответственности и уважения к себе, ребёнок может считать, что сексуальный опыт подтверждает его взрослость.

Родители не могут полностью контролировать интерес ребёнка, но могут направлять его и обеспечивать безопасность. Информация о теле, отношениях, рисках и ответственности помогает подросткам принимать более осознанные решения.

– Чем опасно замалчивание темы секса для детей и подростков?

– Последствия недостатка сексуального просвещения могут быть очень серьёзными. В первую очередь это риск инфекций, передающихся половым путём. Подростки часто не используют средства контрацепции, потому что не представляют реальных последствий. У них ещё не сформировано понимание необратимости и конечности событий, опасности кажутся отдалёнными и маловероятными именно для них.

Поэтому и инфекции, и беременность воспринимаются как что-то далёкое, что точно именно с ними не случится. При этом сохраняются мифы о том, что ВИЧ встречается только среди наркопотребителей или представителей ЛГБТ. На практике значительная часть новых случаев заражения происходит в гетеросексуальных отношениях при отсутствии верности и должной защиты.

Становятся заметными болезни, которые считались уже побеждёнными. Вновь встречается гонорея, растёт число случаев сифилиса. Отчёты профильных центров фиксировали колебания по отдельным ИППП в последние годы, поэтому профилактика и доступ к достоверной информации сейчас как никогда актуальны.

К слову, риск существует не только в сексуальных контактах. Даже нестерильный инструмент в салоне может стать источником опасности, например, гепатиты В и С, поэтому регулярное тестирование является необходимой мерой профилактики.

Второе серьёзное последствие – нежелательная беременность. Подростки не понимают, что делать в таких ситуациях. Девушка может попытаться сама решить проблему, принимая таблетки без контроля врача. Это чревато сильными осложнениями, медицинским вмешательством и дальнейшим бесплодием. Осознавать такие последствия в подростковом возрасте особенно сложно.

Ещё одна опасная зона – насилие. Подростки часто не знают, как должно выглядеть добровольное согласие, где проходят личные границы и как можно отказаться. В ситуациях давления они могут сказать "да", не понимая, что имеют право на другой выбор. Такие переживания отражаются на сексуальности и на отношениях в будущем.

Трудности возникают и в эмоциональной сфере. Первый опыт может формировать убеждения о себе на долгие годы. Девочка не испытывает оргазм, а партнёр сравнивает её с образами из порнографии и говорит, что с ней что-то не так. Появляется чувство стыда и недостаточности. У мальчиков встречаются обратные сценарии. Быстрое завершение полового акта вызывает насмешки и тревогу, которые потом мешают полноценной сексуальной жизни.

Недостаток знаний отражается на здоровье, самооценке и будущей способности строить здоровые отношения. Всё это можно предотвратить, если подросток вовремя получает честную и понятную информацию.

– Есть ли различия в проблемах сексуального просвещения между крупными городами и регионами Казахстана?

– Да, разница очень заметна. В регионах ниже уровень осведомлённости и образования, а давление общества и коллективистских норм выше. В целом это усиливает давление и необходимость соответствовать социальным ожиданиям вместо личного выбора. Поэтому у детей и подростков выше риск принуждения и неправильного понимания согласия, они могут просто не осознавать, что сказать "нет" это нормально. Дети не понимают, что нельзя заставлять другого делать то, что ему неприятно. На них сильнее влияет компания сверстников, где кто-то считается "главным" и задаёт правила.

В крупных городах у подростков больше доступной информации и возможностей для занятий. Школа, кружки, спорт, дополнительные курсы. Ребёнок постоянно занят и меньше времени проводит в интернете наедине с рисками. А в регионах подросток может сходить в школу на несколько уроков и всё остальное время проводить без контроля его занятости.

В последние годы большинство новостей о сексуальном насилии над детьми действительно приходит из регионов. Это связано и с уровнем образования, и с так называемой культурой молчания. Сообщество маленькое, все друг друга знают. Если родитель заявляет о факте насилия, обвиняют не агрессора. Нападают на того, кто рассказал: "зачем позоришь семью?", "не выноси сор из избы". Чтобы отстоять ребёнка, нужно очень много внутренней силы, потому что фактически человек остаётся один против всех.

В городах чаще поднимаются темы безопасности, личных границ и здоровых отношений. В регионах преобладают более традиционные взгляды и высокий уровень стыда. При этом у родителей меньше ресурсов следить за досугом детей. Всё это создаёт условия, в которых подростки оказываются более уязвимыми.

Но я уверена, что в целом в стране ситуация будет меняться в лучшую сторону. Уже сейчас молодёжь гораздо активнее ищет информацию: есть соцсети, YouTube, зарубежные источники, которые можно адаптировать. Появляется качественный контент на казахском и русском языках, работают волонтёрские инициативы, всё это постепенно формирует новую культуру просвещения.

Да, процесс идёт медленно, потому что пока нет системной государственной программы и единых стандартов. Но тенденция всё равно позитивная. Обычно серьёзный скачок происходит тогда, когда появляется команда или лидер, для которых сексуальное просвещение – настоящая миссия. И когда в отрасли появляется устойчивый профессиональный интерес, в том числе коммерческий, – это тоже стимулирует рост.

Мы живём в светском и экономически развивающемся государстве, а значит, движение к лучшим практикам неизбежно. Вопрос только в темпах: быстро ли мы будем меняться или постепенно, маленькими шагами. Но хуже точно не станет.

– Насколько однополое обучение может влиять на психосексуальное развитие подростков?

– Если говорить о школах, где мальчики и девочки учатся отдельно, здесь есть свои особенности. В таких условиях действительно меньше ситуаций пересечения полов, но могут формироваться более жёсткие гендерные стереотипы. Ребёнок привыкает мыслить категориями "мужское" и "женское" и хуже понимает разнообразие поведения и личных границ.

Кроме того, если подросток постоянно общается только со сверстниками своего пола, у него меньше опыта построения отношений с противоположным. Ему сложнее считывать сигналы, выстраивать коммуникацию, понимать эмоциональные реакции другого человека. Это потом может отразиться на романтических отношениях и интимной сфере.

Могут закрепляться искажения нормы. Например, в коллективе, в котором одни мальчики, "соревновательное" поведение становится общепринятым, и потом оно переносится на общение с девочками. Или наоборот: девочки, которые привыкли к более мягкой среде, могут испытывать сложности, сталкиваясь с другой моделью поведения.

Что касается темы ориентации, современные научные данные говорят, что она формируется не внешними обстоятельствами, а биологическими и генетическими факторами, включая наследственность, пренатальные гормональные условия и эпигенетические механизмы. Однополое обучение не "создаёт" ориентацию. Но может повлиять на осознание: подросток с биологически обусловленной гомосексуальной ориентацией в такой среде может раньше распознать свои чувства. Если же таких предпосылок нет, вероятность, что среда сама "выращивает" интерес, крайне низкая.

Поэтому основное влияние однополого обучения – это не формирование сексуальности, а задержка или ограничение естественных социальных навыков общения между полами.

– При этом в смешанных классах у мальчиков и девочек рождается некое противостояние.

– То, что вы наблюдаете у детей примерно до шестого класса, вполне нормальный этап развития. Между мальчиками и девочками действительно присутствует соперничество. Им важно признание в своей группе, и оно формируется постепенно.

У мальчиков в этом возрасте больше активности: они бегают, соревнуются, нуждаются в действиях. Девочки раньше начинают лучше говорить, быстрее развивают эмпатию и строят дружеские связи. Из-за этого у них появляются разные интересы и модели общения.

Дальше подключается физиология. У мальчиков гормональные изменения могут начаться раньше, чем внешние признаки взросления. Тяга к противоположному полу появляется, а выглядеть "по-взрослому" он ещё не начал. У девочек наоборот: тело меняется быстрее, и повышается чувствительность к оценкам окружающих. Любая неловкость – повод для стыда.

Гормональные качели тоже дают о себе знать: вспыльчивость, слёзы, перепады настроения – это часть взросления. Они ещё не умеют объяснить себе, что с ними происходит, и реагируют импульсивно.

Поэтому период "мальчики против девочек" – это про естественные возрастные особенности: как старт общения, так и начало осознания себя и своей привлекательности. Со временем это проходит, и подростки начинают взаимодействовать уже на другом уровне.

– Должен ли подход к воспитанию мальчиков и девочек чем-то различаться или важно стремиться к полной равноправности?

– Мальчики и девочки одновременно равны и разные. Как дети они имеют одинаковую ценность, одинаковые права на любовь, уважение и поддержку. Но при этом у них есть особенности развития и поведения, которые важно учитывать.

Основная проблема в семьях – это двойные стандарты. За один и тот же поступок мальчика могут похвалить, а девочку, наоборот, пристыдить. Например, девочке говорят: "Оденься, ты же девочка", а мальчик может бегать в одних трусах, и это никого не смущает. Или девочка выругалась – "фу, как некрасиво", а мальчику – "настоящий пацан". В итоге девочка начинает воспринимать своё тело как что-то постыдное, а мальчик – чувствовать вседозволенность. Эти послания ребёнок впитывает автоматически и делает выводы: быть девочкой сложнее, к ней больше требований.

Домашние обязанности тоже часто распределяются неравномерно. Девочка "должна" помогать, убирать, мыть посуду, а у мальчика "нет времени" или "ещё успеет". И это закладывает разные ожидания от себя и мира.

С другой стороны, полностью стирать гендерные различия тоже неправильно. Есть темы, где важно учитывать особенности. Например, безопасность: нужно объяснять и мальчикам, и девочкам, что нельзя применять физическую агрессию. Девочка должна понимать, что мальчик со временем станет сильнее, а мальчик – что девочку бить нельзя. Но при этом девушка должна уметь постоять за себя, если ситуация требует.

По сути задача родителей – не навязать набор правил "ты обязан, потому что ты мальчик или девочка", а научить базовым принципам уважения к себе и другим. Ребёнок уже сам будет ориентироваться в конкретных ситуациях.

– Кто должен брать на себя основную роль в половом просвещении ребёнка – мать или отец? И как правильно распределить эту ответственность в семье?

– В идеальной ситуации темы тела, гигиены и взросления объясняет родитель того же пола: мамы – дочерям, папы – сыновьям. Это снижает напряжение и делает разговор более естественным. Но реальная жизнь не всегда совпадает с идеальной. Если отец смущается или не знает, как правильно формулировать, совершенно нормально, когда с сыном говорит мама. Важно, чтобы ребёнок получил информацию, а не чтобы взрослые строго соблюдали "распределение ролей".

Лучший подход – вводить тему постепенно, в повседневном контексте. Начинаем с корректных терминов, без детских заменителей и шуточных названий. В 3–4 года – "это интимные части тела, их никто не должен трогать". В 7–8 лет можно уже называть анатомические термины: пенис, мошонка, влагалище. Информация добавляется по мере взросления, а не заранее.

Главный принцип: отвечать на тот вопрос, который задал ребёнок. Чётко, спокойно, без избыточных подробностей и без попыток стыдить. Появился новый вопрос – отвечаем снова. Это создаёт безопасный канал коммуникации.

Важно сохранять нейтральность и не нагружать разговоры тревогой или оценками. Мы сообщаем факты: правила безопасности, личные границы, изменения в пубертате, механизмы согласия. И параллельно валидируем эмоции ребёнка. Например: "Ты стала чувствительнее, потому что у тебя идут гормональные изменения. Это нормально". Это помогает подростку понимать себя, а не думать, что "с ним что-то не так".

И ещё. Родитель – взрослый. Он должен помнить, что у ребёнка может быть вспышка агрессии или слёзы просто потому, что его тело перестраивается. В такие моменты ему нужна не дисциплина любой ценой, а поддержка и объяснение того, что с ним происходит.

– Какие трудности люди пытаются решить уже во взрослой жизни? С какими типичными запросами приходят пары в Казахстане?

– Если говорить про пары, которые приходят ко мне, в последние месяцы чаще всего это истории, связанные с изменами. Это сейчас самый заметный запрос. Второй по объёму – проблемы сексуальной гармонии: люди чувствуют, что что-то в отношениях перестало работать, но не понимают, как это исправить. Причины могут быть разными: бытовая усталость, рождение ребёнка, накопленные обиды, сложности с открытым общением.

Важно понимать, что обращение к специалисту не всегда означает желание сохранить отношения. Иногда пара просто не знает, как поступить дальше, и ей нужна помощь, чтобы разобраться в том, чего хотят оба. Я изучаю причины кризиса, динамику отношений, уровень доверия. Только после этого становится понятно, есть ли потенциал для дальнейшей работы.

Значение имеет контекст. Измена через полгода отношений и измена спустя 15 лет брака – это совершенно разные ситуации. Во втором случае есть общая жизнь, дети, обязательства. Решения принимаются иначе, с оглядкой на будущее и на то, как это повлияет на всех членов семьи.

– Можно ли вообще говорить о "гендерном перекосе" в теме измен или это устоявшийся стереотип? И становятся ли измены действительно одной из главных причин распада браков или чаще за ними стоят более глубокие проблемы в отношениях?

– По моей практике изменяют и мужчины, и женщины. Это не всегда поиск другого человека, скорее, поиск другой версии себя через новый опыт. Чтобы сказать, кто изменяет чаще, нужно смотреть, у кого больше внутренних конфликтов. А они есть у всех.

Есть и фактор социального отношения. Мужские измены у нас нередко воспринимаются как что-то привычное: "погуляет – вернётся", и женщины часто сами это оправдывают. У женщин же измену до сих пор сильнее осуждают. Но в целом измены происходят везде, даже там, где за это предусмотрено самое жёсткое наказание.

И да, измена одна из причин разводов. Но я не рискну утверждать, что она главная.

Скорее, мы видим обесценивание института брака. Сейчас в инфопространстве много историй "кто кому изменил", они хорошо набирают просмотры. Но практически не показывают, сколько усилий и эмоциональной работы стоит сохранить отношения. Контент о стабильных семьях не продаёт.

И здесь есть культурный маятник. Раньше в СССР развод был почти под запретом – терпи, как бы ни было тяжело. Потом массово закрепилась идея "если не нравится, уходи". Мы словно из одной крайности резко ушли в другую. Думаю, мы ещё движемся к балансу, но пока не пришли к нему.